Торговля на Руси алкогольными напитками для их распития на месте (распивочно — в стакан, в кружку) или в посуде (на вынос).
Распивочно и на вынос — надпись на вывесках питейных домов. Кроме официального значения, что позволяется и на месте распить купленную водку, придаётся шуточное: распивают так, что распившего приходится потом «выносить».
Так торговали спиртным царские кабаки со времён чуть ли не Бориса Годунова. Целовальник получал казённое вино в бочках сороковках, а продавал его либо в разлив — чарками и кружками, либо в мерной посуде — шкаликах, бутылках, штофах или полуштофах.
Само слово «целовальник» произошло от того, что кабатчики клялись (целовали крест), что не будут разбавлять полученную водку, а также не позволят недолива в государеву посуду. Водка, проданная на вынос, опечатывалась и стоила дороже той, что выпивалась на месте. А выпивалось этой водки море разливанное.
Во времена Алексея Михайловича чарка водки стоила ровно одну копейку, а доход казне от содержания кабаков исчислялся миллионами рублей. Так что можно быть уверенным, что в кабаках не много пили чарками, куда чаще — кружками. Это даже в названии отмечено, ведь официальное название кабаков — кружечные дворы, или по-просту — кружала.
А уж как закружит нестойкого пьяницу кружало, так пропьёт он всё до последней нитки. Мастеровой народ упивался в доску и стельку, мещанство закладывало за галстук и воротник, духовенство причащалось до положения риз или уползало домой еле можаху.
Пропивались тысячные состояния и последний инструмент, оборотный капитал и семенное зерно. Дорого обходились стране миллионные доходы от народного пьянства, да и сейчас беда ничуть не уменьшилась, поскольку одни хотят немедленно выпить, а другие — нагреть на этом деле руки.
В когда какой-нибудь человек в угоду минутным своекорыстным интересам предаёт то, что предаваться не должно по определению (неважно: родину, семью или совесть), про такого и говорят, что он торгует совестью, семьёй или родиной распивочно и на вынос.
Приезжаю это я в Скопин со своими тысячами, детки, и прямо… гм… к Рыкову… господину Рыкову. Человек… уу! Золотой господин! Джентльмен! Как родного принял… Какая, кажись бы, надобность ему, а… как с родным!
Антон Павлович Чехов. «Идиллия — увы и ах!»
